|
Помимо своей композиторской деятельности Феликс Мендельсон Бартольди (1809-1847) был блестящим органистом и импровизатором. Однажды в рамках концертного турне по Англии он даже выступил с серией органных концертов перед самой королевой Викторией. Примерно в 1831 году из его многочисленных импровизацией и эскизов для органа родились отдельные пьесы, впоследствии они легли в основу Шести Сонат. Разнообразное происхождение и назначение этого материала объясняет его пестроту, что отразилось как на жанровом разнообразии, так и в стилистическом эклектизме позднее возникшего цикла.
Шесть Сонат по заслугам занимают центральное место в органном творчестве Мендельсона. Завершенные за два года до кончины композитора (в 1845 году), они представляют собой конгломерат типичных для органной музыки форм. Одним из основных жанров в литургии была и остается хоральная обработка. Можно сказать, вся музыкальная эстетика культа выросла из переосмысления одноголосного церковного песнопения — хорала, сначала грегорианского, а затем — с 1517 года — и протестантского. Этому жанру отдает дань в своем цикле и Мендельсон: три из шести сонат написаны на темы известных церковных песнопений. Так, в первой части Первой Сонаты в ответ на начальные бушевания, на побочном мануале в хоральном изложении звучит тема: «Что пожелает мой Господь, да свершится во все времена» (мелодия 1529 года). В Третьей Сонате во втором разделе первой части в качестве cantus firmus’а, разворачивающегося на фоне монументальной, по своему размаху едва ли не баховской двойной фуги, использована знаменитая страстная мелодия Мартина Лютера 1524 года «Из глубокой нужды взываю я к тебе». В основе вариаций из Шестой Сонаты (первая часть) лежит тема «Отче наш», восходящая еще к XIV веку. Все три темы, а с ними и подтекст мендельсоновских сонат отмечены печатью Реформации, что не могло не отразиться и на музыкальной стороне цикла.
Сонатно-симфонический цикл — достижение последовавшей за Реформацией эпохи Классицизма — отходит скорее на второй план, сонатной формы в чистом виде мы не встретим в этом цикле нигде. Хорал, фуга, трио, ария, прелюдия, вариации, марш — вот арсенал тех форм, к которым тяготеет Мендельсон, форм, составивших силу барочной музыки и уступивших пальму первенства объективности венского классицизма. С точки зрения обращения с органом заметно глубочайшее знакомство Мендельсона как с барочным инструментарием, о чем свидетельствуют ясно очерченные формы его музыки, так и с палитрой нового романтического органа, способного воспроизвести плавное нарастание и убывание звучности. Здесь открывается широкое поле для Мендельсона-симфониста, автора пяти симфоний, увертюры «Сон в летнюю ночь» и т.д. Так, Четвертая и Пятая Сонаты по интенсивности своего развития и по разнообразию тембровых идей вполне мыслимы в виде красочных партитур. При прослушивании живо представляешь себе отдельные оркестровые голоса: вот в сопровождении струнной группы провел свое соло гобой, здесь ему вторит гнусавый английский рожок, а там откликнулось целое тутти... Эти две сонаты, пожалуй, единственные, где еще ощущается дыхание сонатной формы.
Особенности структуры, глубокое усвоение и переосмысление литургического начала, а также полнокровный звуковой мир в сочетании с простотой, если не сказать наивностью музыкального языка способны отыскать ключ к любому слушательскому сердцу.
Милена Арутюнова, 2016
|
