|
24 Прелюдии (1995-1996) Валерия Белунцова исполняют блистательные музыканты — виолончелист Денис Шаповалов и пианист Александр Вершинин. Выпуск диска приурочен к Концерту памяти композитора 1 июня, посвященному 45-летию со дня его рождения.
«Солнечным днем в начале лета 1994 года мы с Валерой вышли из деканата Московской консерватории, вооруженные свежими дипломами об успешном окончании этого славного учебного заведения. Взяв по чашке кофе в буфете, уселись на широком подоконнике в холле на втором этаже, и тут Валера сказал: "Наконец-то я смогу сочинять только ту музыку, которую хочу"». «Из истлевших кирпичиков романтических штампов он создавал мир оригинальный и неповторимый. Для того, чтобы прийти к оригинальной авторской концепции, он отказался от авторства, он был небом, травой, ребенком, который играет с тем, что под рукой, и создает невиданные доселе замки и острова из того, что казалось мусором. Очень важно понять, как нужно слушать его музыку, этот чудесный цикл Прелюдий для виолончели и фортепиано. Не старайтесь слушать, старайтесь слышать. И, прежде всего, слышать самого себя. Это не история в картинках, а бесконечное пространство». (Андрей Попов, композитор)
«Если считать, что музыка выдает самые сокровенные струны ее автора, то 24 Прелюдии для виолончели и фортепиано рисуют портрет композитора, отчаянно тоскующего по классическим ценностям. В середине 1990-х (а сейчас — тем более) в консерватории не слишком одобряли стиль, где преобладают мелодическое начало и классическая тональность. Быть несовременным — для этого тоже нужна определенная дерзость, которую проявил Валерий Белунцов в этом цикле. Аналогий с прошлым тут предостаточно, но прежде всего — с 24 фортепианными прелюдиями Д.Шостаковича. Потому что нет-нет, но проскользнет ироничная улыбка (№19, 22), нарочитая простоватость тематизма (№8, 16, 21), наигранная скерцозность (№9, 14), лирика, где господствуют интонации «жестокого» романса (№2, 12, 20). Включение Польки (№23) и «кукольного», с переменным размером Вальса (№ 17) также можно расценить как рукопожатие с классиком через десятилетия. Цикл обрамлен Прологом (№1) и Эпилогом (№24). Сам автор не дает никаких названий (кроме общего темпового обозначения — Moderato), но арочность драматургии очевидна. Вначале музыка как бы рождается в нашем присутствии из низких пустых квинт виолончели и мистериозных унисонных реплик рояля. В финале происходит обратный процесс сворачивания ткани, составленной из тонов ре-минорного трезвучия, в заключительную аккордовую вертикаль. Пиццикато пустых квинт не столько подводит итог, сколько прекращает течение музыки. Так происходит и в жизни — возникающей из небытия и возвращающей нас в вечность, когда истекает струйка отмеренного времени». (Евгения Кривицкая, музыковед, доктор искусствоведения, профессор)
|
