|
|
 |
Михаил Борисович Броннер окончил МГК им. П.И.Чайковского в 1977 году, в 1981 — аспирантуру у Т.Хренникова (сочинение) и Ю.Фортунатова (инструментовка). Автор более 400 произведений различных жанров, среди них — оперы «Холодное сердце» (1981) и «Золотой остров» (1993, поставлена Московским детским музыкальным театром им. Н.Сац); балеты «Оптимистическая трагедия» (1985) и «Укрощение строптивой» (1996), оба поставлены в Московском музыкальном театре им.Станиславского и Немировича-Данченко; 21 инструментальный концерт; произведения для симфонического оркестра. Значительное место в творчестве композитора занимают сочинения, связанные с образами и сюжетами Книги: «Авраам и Исаак» (1998), «Адам и Ева» (1999), «Из книги пророка Исайи» (1998), «Евангелие от саксофона» (1997), «Страсти по Иуде» (1998), «В начале. Из Книги "Бытие"» (2007), «Вавилонская башня» (2008). Главным своим произведением М.Броннер считает «Еврейский реквием», мировая премьера которого состоялась в шести городах Германии в 1994 году. Сочинения композитора с успехом исполняются на концертах и фестивалях в лучших залах России и за рубежом — в Германии, США, Великобритании, Франции Италии, Бельгии, Швейцарии, Болгарии, Венгрии, Армении, на Украине. Произведения М.Броннера изданы на 2 виниловых пластинках и 36 компакт-дисках в России и за рубежом (Австрия, США, Франция). Композитор является лауреатом премии Союза композиторов России им. Д.Д.Шостаковича. В 2002 году был назван газетой «Музыкальное обозрение» композитором года.
...Михаил Броннер — многогранный художник, виртуоз оркестрового письма, философ, наделенный талантом виденья истинной сути красоты. Автор целой серии замечательных произведений, в том числе и монументальных — оперных и симфонических, Михаил Броннер обладает удивительным и очень своеобразным стилем, в котором главным признаком самобытности является опора на естественную красоту звуковых комбинаций, выстроенных вместе с тем в весьма необычное формообразование, проистекающее из природы исходного музыкального материала.... Особым качеством стиля композитора можно считать высокую степень символической обобщенности идеи. Иногда она получает свое выражение в программных названиях, при этом в произведениях последних лет программность почти всегда связана с осмыслением важнейших, ключевых моментов становления нашей цивилизации. Кто мы? Откуда пришли? Куда идем? Правы ли мы и как нам быть? Что есть Бытие в высшем значении понятия и сумеем ли мы Быть вообще? Вот вопросы, которые слышатся в сложной интонационной вязи музыки Броннера. В манере же преподнесения М.Броннер всегда выразительно красив и чувственен, и в самой этой красоте и в сопереживаниях автора им же воспроизведенных драматических коллизий таится криптографическая сущность ответов.»
Композитор Михаил Кокжаев (профессор
Ереванской консерватории). О стиле М.Броннера
(триптих «евангелических концертов»)
М.Броннер не просто композитор, но еще и философ, которого интересуют судьбы мира. Обращает на себя внимание внутренняя и даже внешняя связь его сочинений «Время терпеть», «Время вспоминать», «Время Каина». По словам самого композитора, они объединены общим внутренним смыслом. В Библии его волнуют особые, сложные ситуации, неразрешимые коллизии. И его музыка выражает остроту этих ситуаций в интеллектуальном их преломлении.
В.Рожновский. Российская музыкальная газета
Из премьер наиболее интересным показалось произведение М.Броннера «Время терпеть» и, в особенности, его драматургия. Впрочем, и во многих других композициях этого автора она не подчиняется общепринятым схемам. Сложная драматургия с постоянными сменами типов движения и фактур, а также активными тематическими преобразованиями, вероятно, объясняется скрытой программой.
Музыковед ирина Северина. Российская
музыкальная газета
...С Михаилом Броннером очень легко работать, потому что он ко всем вопросам относится творчески. В период работы над музыкой балета он показал себя не только как композитор-симфонист, но сумел стать, по существу, соавтором постановки, композитором-сорежиссером.
Дмитрий Брянцев, главный балетмейстер
Музыкального театра имени Станиславского
и Немировича-Данченко
Музыку Михаила Броннера я считаю гениальной, так как она имеет свой особый музыкальный язык и проникает прямо в сердце...
Дирижер Михаил Юровский. Nordwestdeutsche
(Германия)
Вряд ли хоть кто-нибудь смог устоять перед силой обаяния, исходящего от этой роскошной фрески. Замечательно, что длительные овации начались не сразу после окончания исполнения, а лишь спустя несколько секунд абсолютной тишины в зале. Для композитора — по праву — раздались крики «Браво!».
Jurgen Otten. Berliner Zeitung
Каждый из нас благодарен автору за то, что это произведение, сочиненное в конце отмеченного бесконечной цепью страданий столетия, подарило людям надежду и примирение. Стоя, овациями публика благодарила композитора за захватывающую премьеру и, вместе с многочисленными исполнителями, — за эту грандиозную музыку.
Neue Westfalische, Germany
Интонация — мотив — мелодия. Эти, подчас забытые или трансформированные понятия, активно «работают» в музыке Броннера. Нередки в них отзвуки иных стилей, они «перепрочитываются» композитором и предстают в ином виде, в новом контексте, всегда - ярком, художественно сильном.
Оплакивание — боль — смерть — жизнь. Эти полюса проявляют смысл сущего, создавая эмоциональное и духовное поле. Порыв духа, преодолевающего смерть. Живая память, ставшая музыкой.
Инна Ромащук. «...Я верую. Размышления
о музыке Михаила Броннера»
(Музыкальная академия, 1996, №1)
Какой, оказывается, загадочно красивой может быть музыка уходящего столетия... И в то же время, быть глубоким обобщением важнейших идей времени и только ему, композитору Михаилу Броннеру, свойственных черт индивидуального стиля.... Почему хочется размышлять о сущем, слушая музыку Броннера, понятно: он, композитор, не прибегая ни к каким ухищрениям, вовлекает тебя (всех) в диалог, не оставляет равнодушным.
Сакральные образы композитора, при всей конкретике программных определений, весьма неоднозначны, побуждают к продлению диалога с музыкой Броннера. Он ясно понимает, что искусство не есть вера, но есть исповедание своей веры.
«Soter ponim (Забывший нас...)» — своего рода инструментальный реквием, или попытки пения, которые пересекаются ударами оркестра, или экспрессивные сгустки напряжения и робкие лирические мотивы — воспоминания. Или истаивание голосов и высоко поднятая регистровая «планка», к которой устремляются вопросы-интонации.
«Страсти по Иуде» и «Евангелие от саксофона» — своеобразный инструментально-симфонический диптих. Он напомнил нам о Евангелии и о Страстях и вывел на первый план голоса-тембры саксофона и баяна — весьма характерные для времени поисков новых «героев». Саксофон («Евангелие от саксофона») поет вкрадчиво, порой даже чересчур нежно. И баян («Страсти по Иуде») старается подстроится под общее звучание струнных. Голос саксофона сливается с оркестром струнных и порой едва различим. Так трудно бывает отделить сладкую ложь от правды. Голос баяна, напротив, остается вдали от всех. Усиливает эффект отторжения шепот оркестрантов - это имя вечно предающего. Вопрос-выдох в самом конце «Иуда?» И хотя композитор весьма конкретно живописует исчезновение голоса баяна вплоть до свистящего движения закрывающегося инструмента, усиливается чувство, что все когда-то происходившее повторяется. Почему так случилось, что сегодня поиски какой-то «особой благой вести» владеют умами»? Почему сострадаем жестокости и топчем чистоту? Почему?
«Время терпеть» и — «Время вспоминать» — своего рода развернутая симфоническая поэма в рамках жанра квартета, воспринимающаяся как образ пережитого, постлюдия; а рядом — колоритное сугубо камерное сочинение «Каддиш по уходящему веку...
«Каддиш по уходящему веку...». Отпевание века, который все не может отпустить нас, его современников. «Каддиш...» — странные похороны танцующего века. Мимолетные напоминания «знаковых» ритмоинтонаций ХХ столетия, пульсирующее движение, за которым угадывается танго-тарантелла...
Инна Ромащук. «"Lux" Михаила Броннера»
(Российская музыкальная газета, 2002, №4)
...Композитор резко, открыто «говорит» о себе, о своем времени, подчеркивая мысль о страшном мире несвободы, в котором и страх, и боль, и постоянное унижение ломают индивидуальность.
Инна Ромащук. «Осенний пейзаж
с рождественскими и пасхальными
образами» (Российская музыкальная
газета, 2002, №12)
Михаилу Броннеру удалось связать вместе тесно связанные духовно светские и литургические тексты, переведенные на идиш лова из дневника Анны Франк, поэму Хаима Нахмана Бялика «Город резни» и псалмы на иврите. Так возникает безмерность ужаса, красота любви и суверенитет свободной от церковных догм веры в душу слушателя, который в этом хаосе чувств перерождается и наконец находит опору в заключительных словах «Реквиема» — «Я верую». Проявление драматизма и богословия в сочетании с модерном и фольклористикой придает музыке еще большее театральное воздействие. Русский, украинский, восточно-арабский колорит пронизывают сочинение, очарование которого представлено экзотическими ритмами, гармонией и мелодией. Оркестр Nordwestdeutsche Philarmonie показал это точным ритмом ударных, наполненным силой звучанием духовых и чувственной гармонией струнных инструментов...
Regina Leistner. Berliner Morgenpost
Хотя этим произведением Броннер хотел создать памятник еврейской культуре в Европе, его намерение было шире, чем только проследить цепь мучений столетиями преследуемого народа — «Еврейский реквием» направлен против всякого насилия и призывает к соблюдению прав человека.
Regina Doblies. Westfallen-Blatt
«Музыку Михаила Броннера я считаю гениальной, так как она имеет свой особый музыкальный язык и проникает прямо в сердце, — высказал главный дирижер Михаил Юровский свое отношение к произведению. — Она исходит из внутренней душевной потребности.» Особенно следует отметить драматургию произведения. В шесть частей сочинения вплетены поминальная молитва и восхваляющие Бога псалмы, полный надежды текст из «Дневника Анны Франк» и апокалипсические видения из поэмы Бялика «Город резни», в которой описан еврейский погром в Кишиневе в начале этого столетия.
Музыка — это труд души. Nordwestdeutsche
Перед воспламененными слушателями разворачивается действие, принимающее кинематографический размах. В программке сочинения подчеркивается, что «Еврейский реквием» не принадлежит к авангардным музыкальным течениям, а опирается на народную музыку евреев Восточной Европы. Против внушительной силы восточноеврейской народной музыки вряд ли можно устоять. Здесь она непрерывно купается в роскоши, и тем самым лишается своей натуральности. Внимание переключается на трагические тексты и плакатную, бескрайнюю в своей грандиозности музыку.
Artur Guth, Tagesspiel
Броннер точно и бережно вводит в действие музыкальные эффекты. Его условное пространство, представляемое симфоническим оркестром, четырехголосным хором и квартетом солистов, заполнено многими утонченными сюрпризами. Это и расположение ударных, и использование необычных инструментов, и классически звучащая труба, — все направлено на слушателя. Глиссандо ударных и хора действует как физическое ощущение боли.
Падеборн. Зеркало души
|
