04.04.1961 — 21.01.2008
 

     21 января 2008 года неожиданно ушла из жизни Любовь Захарченко. Стойкий оловянный солдатик обрывал крапиву, руки покрыты волдырями, а окружающим почему-то было непонятно, с кем и с чем она воюет, какую беду хочет отвести...

     Первая ее профессия — прокурор. Этим многое сказано. Вы можете себе представить защитника закона в государстве, которое смело можно назвать беззаконным. А что такое тоталитаризм как не диктат режима — закону. «Сад мой, дом мой, моя кровь, моя боль...» При всем вышеизложенном Захарченко умудрялась сохранить в себе такую степень романтической дури, что иногда диву даешься... Не девчонка, голова которой забита белым плащом с кровавым подбоем, а человек, выживший и переживший. Впрочем, что интересно, в ней жили два лирических персонажа — один, тяжело и болезненно чувствующий несовершенство белого света в его социальных коллизиях, и другой — просто чувствующий — трещотка, хохотушка, не особо балованная жизнью, но умеющая смотреть на собственные проблемы с весьма ядовитым юморком. Я вообще не понимаю, откуда у нее взялось трое детей — для того, чтобы приблизиться к этакой язве, мужчина должен быть не на шутку храбр. Иногда казалось, что она абсолютно самодостаточна, и неясно, с какого же убытка болит у нее душа, и отчего вдруг этой душе так необходим неясный пустячок. Железный Феликс на поверку был взбалмошным лириком с немереным количеством тараканов в голове, увенчанной алым бантом. Все это было написано о ней несколько лет назад, и слушатели «Эха Москвы» продолжают просить «Черную Смородину» и «Мешали нам», и Любки вдруг в понедельник не стало... Как больно! Но где-то, на каком-то облаке ей все-таки будет хорошо. Любовь Захарченко. Светлая и долгая память...

Нателла Болтянская

     Я познакомился и подружился с Любой Захарченко в 1986 году в Саратове на Первом Всесоюзном. Нас тогда сколотилась хорошая компания вновь познакомившихся — Вася Мешавкин, Люба Захарченко, Женя Слабиков, Оля Качанова, Гена Перевалов,  Витя  Байрак  и  еще,  еще,  еще...  Потом  мы  часто  пересекались  то  на  Грушинке,  то  в  Барзовке,  а  в последнее время — в ЖЖ. Ее характерный ответ на мои посты: «Спасибо, Мишенька! Жаль, что ты так далеко. Очень вас не хватает...». Помню, как на Груше я облетел пол-лагеря, пока нашел для Любы таблетки от внезапно навалившейся головной боли, как здорово мы сидели у нашего костра — Люба, Оля Качанова, Леша Иващенко и Петя Старцев, как Городницкий поил нас розовым спиртом с клюквой из громадного пластикового баллона, привезенного откуда-то с Севера, а Витя Забашта задаривал книгами, как я сходу сочинил малоприличную эпиграмму на Митяева, мы довольно ржали, а Иващенко ему ее пропел, после чего злой и обиженный Олег разыскивал меня с целью экзекуции. И сквозь все эти воспоминания просвечивает добрая и чуть грустная улыбка Любаши. Вот уже нет Перевалова. И нет тебя... «Черная смородина, где сажали красную»...

Михаил Сипер

Из воспоминаний Любы Захарченко

     В прошлом году в моем родном Ростове-на-Дону, в родном университете вышел в свет большой альманах воспоминаний выпускников. Университет наш раритетный. В начале 20 века он был вывезен из Варшавы вместе с преподавателями и с библиотекой. Дух свободы там витает до сих пор. Я покажу вам несколько глав из моих воспоминаний. Вот первая:

Точка отсчета

     Люблю ли я Университет. «Люблю» — это еще мягко сказано. Книжку можно написать. Почти всем, что у меня есть я обязана тому, что в моей жизни были те пять лет. Мне чрезвычайно повезло: и с деканом Владимиром Алексеевичем Ржевским, и с потрясающими преподавателями имена которых я помню с благодарностью до сих пор, хотя многих их них уже нет на свете... Мне повезло и с однокурсниками, и с друзьями с других факультетов. Повезло и со стенами зданий, лестницами, аудиториями и коридорами РГУ, которые вселяли в нас нечто такое, что очень отличало и отличает нас от тех, кто не знает, что это такое. Повезло с профкомом, который был весел, талантлив и пассионарен (Юрий Горский и Лев Рафаэлов)... Повезло даже с Комитетом комсомола в образе умного и ироничного Жени Боевца... Это были невообразимо счастливые годы. И сколько бы десятилетий не прошло после окончания, они не закроют те волшебные пять лет. Я счастливый человек, но я не знаю, как сложилась бы моя судьба, если бы в ней не было Университета. В первые же дни нам сказали: «Мы не будем вас учить. Мы будем вас учить как находить то, что вам для этого нужно. Мы будем учить вас мыслить и понимать, а не зубрить и запоминать». Нас не обманули. Все так и есть. Мы до сих пор учимся. Я бы сказала точнее... Наши преподаватели и наш Университет нас до сих пор учат. Заложенная когда-то программа сбоев почти не дает. Мы видим мир в его историческом развитии, в сквозном действии, а не уходим в детали, обижаясь на него за несоверщенство. Мы ощущаем движение истории и себя в ней... Мы понимаем и любим людей, видя в них прежде всего их достоинства и таланты. Это удивительно. Но самое удивительное то, что при всем при этом мы не академичны до скуки. В Университете всегда витал дух иронии. Не стеба, а именно доброй иронии, которая помогает нам жить до сих пор.

Археологические экспедиции

     Александр Анатольевич Пушкаренко преподавал нам Историю государства и права СССР. Именно благодаря ему мы не только много знали, но и ездили в археологические экспедиции летом, вместо трудового семестра и раскапывали курганы. Это была одна их мечт жизни. Никогда бы она не реализовалась, если бы не он. Не так-то просто, как я предполагаю, было ему договориться о такой необычной практике для студентов-юристов. Ездило нас немного, всего пять человек, но мне повезло попасть в число счастливчиков. Счастливчиками помимо меня были еще: Андрюша Харченко, Стасик Барковский, Ирина Чурсина и Левон Батиев. Я нашла у себя в архиве старую пожелтевшую от времени газету «За советскую науку» от 30 апреля 1982 года со статьей «Поиск манит нас». Это статья о нашем первом лете в экспедициях. Написана она очень серьезным научным языком, но на самом деле нам было очень весело. Историки, т.е научные работники из археологической археологической лаборатории РГУ, оказались не только суровыми и солидными учеными, но и веселыми и светлыми людьми, которые ночами пели песни у костра, а по утрам раскапывали наравне с нами (не деля работу на черную и белую)захоронения эпохи бронзы и эпохи скифов и сарматов. Мы даже по имени отчеству их не называли, но любили и уважали их от этого не меньше. Для нас они были: Светлана Науменко, Виктор Копылов и Виктор Житников. Сколько песен мы от них услышали, сколько историй... А еще меня потрясла их необыкновенная способность устроить уют и дом легко и быстро везде, куда бы мы не приехали на раскопки. Эта особенность есть у людей, работа которых связана с разъездами. Редкая и удивительная особенность. Только машина разгрузится с пожитками экспедиционными, а уж и кухня удобная, и спальные места устроены, и чай уж заварен, и цветы на столе красуются. Но вот самым острым ощущением от этих раскопок было... Знаете, когда сначала трактор срывает курган, потом могильники раскапываются «вчерне» лопатой, а потом ножичком и кисточкой отколупывается порода со стенок... Не смотря на прошедшие тысячелетия, заполнение могильников более мягкое и податливое, а то, что вокруг — спресованно гораздо плотнее. Поэтому кусочки земли отлетают легко. Обнажается ребристая стенка. Она такая, какою была откопана человеком кольями, много, много веков назад. Каждая трещинка и изгиб хранит труд его рук. И вот это странное, жутковатое впечатление ПРИСУТСТВИЯ необычайно пронзительно. Именно тут, именно так... Как-будто наш предок рядом и времена смешались. Поэтому, наверное, после тех раскопок, у меня всегда было несколько своеобразное впечатление о вечности. ПРИРОДА и человек. Осталась память о раскопках человеческих останков, когда-то заботливо обложенных теперь раздробленной утварью, остатками оружия и трогательными предметами быта... А вокруг всего этого вечная, несуетная и равнодушная ПРИРОДА.
     Сегодня День учителя. И хоть он уже заканчивается, наша благодарность к людям, которые нас учили не закончится, пока мы живы. Спасибо всем, кто учил нас думать неординарно, талантливо терпеливо и внимательно. «...Газета существует, но теперь она называется «Ростовский университет». Старые кадры уходят один за другим с невероятной быстротой, каждый месяц в газете по 2-3 некролога...»

Спасибо всем

     Кому из преподавателей могу сказать «спасибо»? Знаете... Всем. Это странно, но это так. Можно перечислить весь преподавательский состав тех лет. И тех, кто был преподавателем непосредственно юрфака, и тех, кто вел «сквозные» дисциплины, т.е преподавал на нескольких факультетах. Ну например, как я уже говорила Владимиру Алексеевичу Ржевскому, нашему декану того времени за его ироничный, философский и не суетный взгляд на мир... Эдуарду Николаевичу Лесневскому, который преподавал нам Историю государства и права Зарубежных стран. Именно из-за него, на первом курсе, я проводила в библиотеке все свободное время и исписывала десятки страниц в тетрадке не по обязанности, а потому, что было невообразимо, неутолимо интересно... Светлане Михайловне Смагиной, которая преподавала нам историю партии так не тенденциозно, что мы учились думать, оценивать и разбираться и делать выводы. До сих пор не пойму, как ей удавалось сделать предмет настолько интересным и ясным. Ой, строга была. Но справедлива. Николаю Семеновичу Бондарю, у которого на кафедре я какое-то время вела семинары уже через несколько лет после окончания. Очень повезло мне с его добротой и мудростью. А ему со мной не повезло, потому что я все-таки не осталась, а ушла, когда поняла, что все-таки каждый должен заниматься свои делом. Своим. Так я ему тогда и сказала: «Лучше я буду петь, а Вы учить. Это честно». Юрию Николаевичу Лукину, замечательно преподавание, которого я вполне оценила уже работая в прокуратуре. Все удивлялась, как это он так ненавязчиво помог запомнить то,что казалось бы и забылось сразу после экзамена, но потом так ясно вспомнилось и так понадобилось уже на работе. Можно очень много говорить. Обидно и несправедливо не сказать о каждом из наших преподавателей. Каждый из них дал что-то очень важное, иногда это проступало со временем сквозь годы и заставляло понять даже то, что я не смогла оценить или понять тогда, когда училась.

<< Назад