|
Посвящение Валентина Загорянского (Глеба Седельникова) Юлии Монастырской
В конце 2011 года музыкальным издательством «Артсервис» были выпущены три диска пианистки Юлии Монастырской с музыкой Баха, Моцарта, Бетховена, Шуберта и с «Временами года» Чайковского. Не могу не сказать об этом, не побоюсь этого слова, Событии. Когда слушаешь эти записи, тотчас возникает ощущение, что только так и должны исполняться эти сочинения. Впрочем, о сочинениях и о кредо исполнителя Вы прочтете в дисковых аннотациях и на ее странице на сайте издательства. Сейчас же хочется вспомнить, как когда-то ко мне пришла 17-летняя девочка и начала играть Фантазию Шопена фа минор. Попытаюсь описать, что вдруг произошло. Вместо этой девочки и моего старого разбитого рояля в комнате появилось огромное непонятное живое существо — музыка, в двух метрах от меня создавалось подлинное чудо! Играла Юля Ядыкина! А мне показалось, что играет сама Роза Тамаркина, так это было ново и прекрасно. Надо ли говорить о совершенстве фразировки, о прихотливости ритма, о поющих клавишах, о неожиданном для столь юной натуры волевом начале... Она еще приходила, играла других авторов. Незабываемое впечатление произвело ее исполнение 31-й сонаты Бетховена. Эта была такая мощь, такая энергия, такое, я бы сказал, вознесение!.. Об этом говорят только стихами, и я написал эти стихи. Вскоре Юля без каких бы то ни было проблем поступила в Московскую консерваторию в класс знаменитой Татьяны Николаевой и, Увы, оказалась ее последней ученицей... Тем не менее, потом были победы в международных конкурсах, многочисленные концерты, защита диссертации, преподавание, даже вполне успешный бизнес в области медицины. И все это несмотря на слабое собственное здоровье, и в первую очередь почти полное отсутствие зрения. Но сила воли молодой пианистки оказалась сильнее всех недугов. И вот перед нами эти диски с записями ее неподражаемой игры. Не пройдите мимо этого истинного свидетельства высоты человеческого духа, настоящего борцовского характера, и вы получите неисчерпаемый источник веры в безграничные возможности человека и соприкоснетесь с подлинным художественным явлением.
Глеб Седельников
Валентин Загорянский
Юлии Монастыршиной-Ядыкиной
(Монастырской) на 20 лет |
СОНАТА-ФАНТАЗИЯ |
 |
Часть I
Фантазия Шопена
«Опять Шопен не ищет выгод».
Борис Пастернак
|
Фантазия Шопена фа минор,
Фантазия грядущего пространства.
Бессмертия бессмертен разговор,
Богов обогатительное братство,
Воскресшей жизни звездное убранство,
Мгновенья с веком нерешенный спор.
Выходит такт — и пятится забор,
И рушится оцепененья царство.
И только окна — ни дверей, ни стен,
И только слезы — от любви, от страсти!..
Дороги снов, дороги перемен,
Вселенная — на две пустынных части:
На «Я» и «Ты» — быть может, это счастье!..
На звук и цвет, на свет и немоту,
Летучий парус, осторожней — снасти!
Ты всю уже заполнил пустоту,
Весь мир в цвету, вселенная в цвету!..
О, праздник праздников, о, песня песен!
Вновь посох странствий ничего не весит,
Ворота настежь — что ж я не иду!..
Эпохи поступь, времени шаги —
Как ветка, попадаешь на страницу
И видишь каждую свою ресницу,
Хотя и знаешь: впереди ни зги!..
И сгинешь — знаешь, сгинешь, но спешишь
За веком вслед, за солнцем вслед, за волей!..
И если ты крыло — крылом летишь,
И счастлив этой сумасшедшей долей!..
И счастлив этим мартом, этим днем,
И этим сном, и этим пробужденьем!
Растаял занавес — что толку в нем,
Что толку в предсказанье, в предрешенье!..
Путь с молоком, пространство с молоком —
Кипит внезапность на краю «Однажды»!
И девочка, как парусом, платком
Взмахнула — и уж нет ее... Куда ж ты!..
Рояль — корабль, и комната — корабль,
И я — корабль! Плыву и не жалею!..
Нам всем пора! Такая уж пора,
Иначе не могу и не умею.
Успею ли за музыкой? Успею!
Вытягиваю бесконечность-шею —
Ищу мою отчаянную фею
Душою всею, полнотою всею!..
Фантазия безмолвия, вперед!
Фантазия нечаянности, залпом!
И дождь идет, и радуга идет!
Вдруг вся планета словно стала залом,
И стала залом вся моя душа
И вся моя оттаявшая нежность!..
Срывается с луча-карандаша
Неосторожная моя безбрежность,
Неосторожный раненый простор,
Восторг неосторожный!.. Мимо, мимо!
И реет надо мною Фа минор,
Март на стене — вселенной фотоснимок!..
Проносятся созвездия в строках,
Задерживаться некогда — прощайте!..
Несу тебя я к Богу на руках —
О, силы света! Ношу принимайте!
Она ль не ваших голубых кровей,
Она ль высот заоблачных не ваших,
Она ль не дочь надземных королей!
Ах, впрочем, это все уже неважно,
Ах, это, впрочем, все уже потом,
Тогда, сегодня, в диком совершенстве!..
Крыло всегда становится крылом
И в вечном утомляется блаженстве,
И в вечном утомляется рывке
К Сегодня, к неизбежному Сегодня,
И музыка ручная на руке,
И слава, неизбывная, Господня,
И преисподняя невдалеке!..
Посмотришься — а там, как отраженье,
Угаданного будущего жженье!..
Поэт тебе гадает по строке,
И получается стихотворенье.
И март вернулся в комнату, и сел,
Как человек в застигшее мгновенье,
На этот старый будничный диван,
И за окном столетий караван,
А может быть, троллейбусов армада...
Но ничего тебе уже не надо,
Тебя запомнить целый мир успел.
Какой успех! Немыслимый успех!
И ты — одной из настоящих вех —
Сидишь и ждешь, что скажет провиденье...
Оно ж молчит, оно все в восхищенье,
А ты еще поешь, еще летишь,
И берега еще вдали туманны,
Ты вся еще во власти фортепьянной,
И даль качается купелью пьяной,
И плещется усталость через край!..
Ты думала, там ад, а это рай,
И ты омыта светом из ковша,
Восторженная грешная душа,
Ведунья, воскрешающая мир
И приглашающая сны на пир
И призывающая век на миг!..
Но прячешь ты от снов ориентир —
И вот блуждают сны в цветном чаду,
А рядом явь, и рядом я в саду
За парусом, за далью, за тоской,
За радостью, за сердцем, за строкой...
Все это было, только что, сейчас,
Рояль дымится, звездный час погас,
А у тебя бессмертие из глаз,
А у меня безмолвие из фраз!..
И у земли весна из всех щелей,
И у весны любовь из всех бойниц,
И звезды у небес из всех дождей,
И счастье у тебя из всех ресниц!..
|
Часть II
Соната Бетховена
«Мирозданье — лишь страсти разряды,
Человеческим сердцем накопленной».
Борис Пастернак, «Определение творчества»
|
Мирозданье лавиной с небесных заоблачных гор —
До краев мое сердце, мой дикий, мой смертный мажор!
Пью глотками вселенную, пью и никак не напьюсь,
Бьюсь над тайной своей и сейчас, вот сейчас разобьюсь!..
Мирозданье, замри, мирозданье, прислушайся, зов,
Зов пространств неизбежных и зов неизбежных веков,
Крик сердец и крик душ, крик страданий и радостей крик,
Миг признаний, миг звезд, миг полетов, внезапностей миг!..
Хлынет дождь, хлынет снег, хлынет взгляд, хлынет яд,
хлынет сад!
И захочется вдруг со всех ног, со всех крыльев назад —
Но нельзя, и стезя отголосок и боль бытия,
До тебя ли ему, да оно и не знает тебя,
До тебя ли крылу, до тебя ли полету во мглу!..
И взбирается день в высоту по столбу, по стволу,
И взбирается дух к небесам, и безмолвие, вслух,
И отчаянье вслух, и от тьмы отделяется дух!..
И стекает пространство в ладонь твоих жадных богов —
Истекает мытарство, о, гимн покаянный без слов,
И за темою тема, за радугой радуга вплавь,
И меня в этот миг, в этот мир, в этот плач,
в этот праздник добавь!..
В этих стенах, в застенках декабрьских, в немой маяте
Захлебнулся туман одиночества в емкой своей суете,
И крылатость твоя, и чреватость твоя на пути,
И сонету к сонате теперь никогда не пройти!..
Думал, все, но не все, еще целая смерть впереди!
Жизнь кромешная, ты сквозь все смерти к бессмертью пройди!
И, чем ниже к подножью, тем выше к вершинам побед,
Сколько эр пронеслось, сколько бурь, сколько зим,
сколько лет!..
И в награду молчанье тупых современных эпох!
О, Бетховен, о, смысл мирозданья, о, праздник, о, Бог!
О, атлант, о, властитель дыханий, о, звезд океан!
О, создатель звучащих поющих неведомых стран!
Осторожнее, время — хрустален и хрупок бокал,
Осторожнее, вечность — чрез край этот млечный финал!..
И затоплен простор немоты, изотоп бытия,
И за то, что я есть на земле, славлю, муза, тебя!
И за то, что ты есть, сгусток радости, сгусток огня!
Умираю рождаться, не жаль ни тебя, ни себя!..
И обрушится музыка сфер на безумие вер,
И закружится оси земной танцовщик Люцифер,
И все девять познанья кругов образуют твой нимб —
Кончен пир, и ты фея из фей, и ты нимфа из нимф!
И по клавишам солнце, над клавишами тишина,
Даже участь твоя в этот век никому не слышна!..
Пью тебя за глотками глоток, за звонками звонок!
Только знать бы, сегодня где запад, где завтра восток,
Только знать бы, но впрочем, зачем это знать, пьет восторг,
Душу пьет из меня, из «без дна», из клокочущих строк!..
Ну еще, ну хоть раз, ну вот здесь, напоследок, сейчас!
Просят клавиши: «смилуйся, сжалься, обрушься на нас
Мирозданьем, лавиной с небесных, с заоблачных гор,
Как знаменье богов, как богов оглушительный спор!»
Но проходит столетье, и звук попадает на звук,
Расцветает бессмертье, и падает праздник из рук.
|
|
|